Юрий Рабинович: я понял, что с такой биографией и фамилией мне судьбой предназначена одна дорога – в творчество

Главный редактор газеты «Киев еврейский» Элеонора Гройсман беседовала с заслуженным артистом России, композитором Юрием Григорьевичем Рабиновичем о творчестве, гастрольных историях, Яне Френкеле, пятой графе и иудаизме.

Юрий Григорьевич, чем в своем творчестве Вы гордитесь больше всего?

Все то, что мною написано, оно же прошло через сердце, т.е. через душу и пережито мною. Поэтому, как говорят «У матери все дети любимые». Так и у автора все произведения любимые.

Но я считаю более серьезными и оцененными слушателями и критикой это, конечно же, оперу «Спустившись на грешную землю» на либретто Доризо, Первый квартет, вокально –симфоническую поэму «Береза» на стихи советских поэтов, Триптих для фортепиано, Сюиту для кларнета и фортепиано «Тайга золотая», цикл романсов на стихи А. Фета «Любовная тетрадь», цикл песен для детей «Разговор в домашней аптечке» на стихи Е. Серовой, и, конечно же, песни на стихи Р.Могилевского, А.Гончарова, Ю.Гуреева, и других поэтов которые я включил в 4 том , часть 1 Собрания сочинений.

Вы знаете, когда спрашивают о том, что я написал по поводу какого-то конкретного события, то ли радостного, то ли печального, на это я не могу ответить, потому что как писал И.О. Дунаевский «в музыке нет таких нот и приемов, которые предназначены для коммунистических строителей или поджигателей войны. В музыке есть эмоциональный образ. …. Не верьте композитору, когда он говорит, что в своей музыке он хотел выразить величие нашей эпохи. Он хотел выразить величие своих чувств. И в этом ему можно верить».

Вот видите, как точно и правдиво сказано великим композитором. И он прав. И возразить ему очень трудно. Вот поэтому-то все произведения написаны композитором сердцем. И только поэтому они ему все дороги. Но другое дело, когда какое-то произведение слушатели не принимают. Это уже зависит от одаренности и таланта композитора или от настроения в момент написания произведения.. Бывают удачные и неудачные произведения, но это уже отдельный разговор.

Кто Ваши слушатели? Становится ли их меньше в наше время?

Сейчас мои слушатели в основном те, кому я дарю свои диски с записями советских песен и моей музыкой. И Вы знаете, что их оказалось не так мало. Я доволен. Вы знаете, часто звонят, просят диски. Но есть и заядлые слушатели, у которых уже все диски полностью есть, так они их так заслушивают, что просят повторно записать. В основном это люди старшего, нашего поколения. И я думаю это объективно. От того что твориться сейчас в шоу бизнесе, народ изголодался по песням золотого песенного века, по советской песне.

Как сказал один доктор своему больному: «На Вашу жизнь – Вам здоровья хватит». Так вот и мне, на мою жизнь мне слушателей будет всегда достаточно, потому что я уже знаю, что моя музыка признана народом. В отзывах ранее и сейчас услышанных я в этом убедился. И я счастлив, что не зря живу!!!

Были ли курьезные, интересные, форсмажорные и прочие случаи на гастролях? Какие?

На гастролях бывают все и хорошие и плохие случаи, но бывают и смешные и даже анекдотичные.

Мне вспоминается разговор с секретарем райкома КПСС в одном из районов Хабаровского края. Приехал я туда. Устроились в гостиницу, ждем день, два. Никак не могут решить, куда нам ехать. Я звоню и говорю ему: «Что делать будем, сидим без работы, а у Вас огромный по территории район, в нем поместится 5 Франций». А он говорит: «Пять Франций это точно, но на этих 5 Франциях 2 села». Это действительно оказалось так. И интересно то, что они находятся друг от друга через высокий горный хребет и тайгу, и добраться до них очень не легко. Но мы выждали погоду и летали на маленьком самолете.

Или вот еще случай. Я уговорил Яна Френкеля работать в Хабаровском крае. Привез рекламу в Хабаровскую филармонию. Пришло время работать через три дня, и я лечу уже за ним в Москву, а рекламы по Хабаровску нет. Я пошел к директору филармонии Геннадию Андриановичу Потылицину и прошу разобраться с тем, что нет рекламы. А он спокойно мне отвечает: «Не волнуйся, чего зря нервы тратить, для Френкеля рекламу развешивать не обязательно. Его и так все знают. Вечером объявим по телевизору, и завтра все билеты раскупят». Вы знаете, так и было. Вечером дали рекламу по телевидению, а на следующий день в первой половине дня билеты расхватали.

Но был и другой случай в том же, Хабаровском крае. Поскольку мы решили с Яном Френкелем проехать по всем точкам, любым, и было только одно условие , что на сцене было фортепиано и тепло. Прилетаем в один большой населенный пункт. Погода солнечная, тепло. Большой дом культуры. Огромные рекламные щиты, на которых на солнце красуются наши портреты. Заходим во дворец к директору. Женщина, директор дома культуры взволнованная говорит, что билеты не покупают. А в чем дело спрашиваем. Она говорит, что народ не верит, что Ян Френкель приедет в этот поселок.

Спрашиваю, а есть ли у них и где радиоузел, и где ресторан, в котором можно пообедать. Директор согласилась нас сопровождать. И мы пошли в радиоузел и рассказали народу, что Ян Френкель приехал, и концерт состоится, и что сейчас все артисты пообедают, и будут готовиться к концерту. И пошли в ресторан. Через 20-30 минут ресторан стал заполняться народом, и все что-то стали заказывать. Так что официантки, а их было всего две, не успевали подавать блюда. Когда мы пообедали и позвали официантку рассчитаться за обед, пришел директор ресторана и сказал, что мы обедаем за счет заведения, это подарок от коллектива ресторана. Но Ян Абрамович твердо сказал нет, и мы рассчитались. Директор ресторана после обеда пригласил нас в кабинет, и мы минут сорок беседовали с ним. Он сказал, что такого количества народа в ресторане в будние дни никогда не было. Мы поблагодарили за хорошее обслуживание и теплый прием, пригласили директора с семьей на концерт и пошли в дом культуры.

При подходе к дому культуры мы увидели толпу народа у кассы.
Отработали 2 концерта и были забитые до отказа залы.

А вот случай особенный. Это было в порту Ванино, Хабаровского края.
После концерта в Доме культуры нас пригласил к себе начальник порта встретиться в портовиками. На следующий день с утра за нами приехал автомобиль, и мы поехали в порт. Нас повели показать порт и привели к судну, без надстроек, только большая палуба, заставленная механизмами и конструкциями. Это оказалась ремонтная мастерская. Я говорю Яну Абрамовичу, зачем нас сюда привели, а он ответил, что раз привели, значит что-то расскажут. Так и случилось. И нам рассказали, что это остаток судна, на котором возили в трюмах политзаключенных. Мне почему-то сразу вспомнилась песня «Я помню тот Ванинский порт». Я стал ее напевать. А Ян Абрамович стал как окаменевший и лицо его было таким, что он вот-вот заплачет. Встреча с рабочими прошла успешно, интересно. Ян Абрамович с ними заинтересованно беседовал, много спрашивал у них об этом судне . Эта поездка произвела на него очень сильное впечатление, он приехав в гостиницу долго не мог успокоится и говорил, что сам не ожидал от себя такой реакции на увиденное и услышанное, и во время рассказа ему слышались стоны пассажиров этого судна. И после этого, когда мы приехали в Комсомольск-на- Амуре, в гостинице он закрылся в номере и только через 3 часа позвонил мне в номер и пригласил зайти. Я пришел и он поведал мне, что стихи Инны Гофф, которые пролежали у него несколько лет, вдруг после встречи в порту Ванино вот сейчас стали песней. Грустной, но хорошей, и последней в его жизни. Это было за полгода до его смерти. Мы эту песню записали в этот же день на Комсомольском телевидении, и она там впервые прозвучала. А называется эта песня «От чего ты плачешь». В годовщину смерти Яна Френкеля эта песня прозвучала в исполнении Иосифа Кобзона, а аккомпанировал на рояле Яник Френкель, внук Яна Френкеля. Это было в колонном зале Дома Союзов в Москве. А в исполнении Яна Френкеля эту песню услышали только жители Комсомольска на Амуре. Вот такая грустная история, но закончившаяся новой песней великого композитора, уроженца города Киева.

Почему Вы пришли к еврейской теме, как и когда?

Вы же знаете, что вся жизнь еврея основана на традиции и подчинена следованию заветам Торы. Праздники – это также исполнение традиций еврейского народа. Поэтому, какой бы еврей не был, религиозный или нет, он все равно по образу жизни религиозный человек. Если он соблюдает шаббат, соблюдает все праздники, а он обязан это делать, следовательно, он не может обойтись без традиции. Поэтому я уверен, что с кровью матери при рождении каждый еврей уже принимает иудаизм. Следовательно, он мыслит и живет по заветам иудаизма. Ну и как же может мыслить творческий человек, если иначе он не может. Поэтому я уже в нескольких произведениях использовал еврейские интонации и даже темы. И вдруг во время празднования Рош-ха-шана, когда зазвучали звуки шофара, у меня возникли мысли о том, что это происходит в пустыне, и звучат эти звуки вместе с пением пастуха. А когда я получил в подарок одну очень интересную книгу, то уже окончательно определился, что я хочу. Вот так родилась эта мысль. Я должен в связи с этим сказать, что подтверждаются слова И.О. Дунаевского, что «Он (композитор) хотел выразить величие своих чувств. И в этом ему можно верить».

Мешала ли 5-я графа Вам при Союзе?

Я считаю, что тень Сталинских репрессий еще долго будет путаться под ногами людей пострадавших от них.

Да, я помню все помехи этого чудовищного произвола, который пришлось нам испытать. О том, что я внук репрессированного врага народа и сын репрессированной матери я узнал лишь тогда, когда в Саратове пришел получать паспорт. Начальник паспортного стола спросил меня, какую фамилию я хочу взять. Я, конечно же, сказал отца – Рабинович. Он ответил, что я сделал правильный выбор, потому что мать моя – дочь врага народа, и мне такое клеймо не нужно. Но впоследствии я узнал, что я сам репрессированный , т.к. родился в ссылке в Хабаровском крае.

Вы знаете, мне пришлось вплотную столкнуться с этой проблемой, тогда я после окончания техникума работал в Саратове на стройке номерных заводов. Тогда открывали в КГБ допуски к объектам на заводах. Так вот мне, начальнику участка, открыли допуск по форме 3, а прорабу моему и мастеру допуски по форме 1, т.е. к документации и к объектам. Получалось, что я не имел права входить в цеха заводов. Я вскоре ушел оттуда и больше не влезал в оборонные дела. Ушел работать в жилищно-коммунальное хозяйство, и продолжал заниматься музыкой. Потом я понял, что мне судьбой с такой биографией и фамилией предназначена одна дорога – в творчество, где можно рассчитывать только на себя самого. Много лет спустя во Владивостоке мне предлагали сменить фамилию и идти работать на партийную работу, но я отказался. В творчестве меня моя судьба устраивала и устаивает и сейчас, тем более что меня реабилитировали, как и моего деда и маму, и я теперь полноправный член общества, без всяких приставок «внук врага народа». Но меня волнует другой вопрос в связи с репрессиями в государственном масштабе.

СССР нет, но Россия стала правопреемником СССР и взяла на себя обязательства по всем долгам СССР. А долг СССР перед репрессированными огромный. Однако, сначала приняли законы по возмещению и возврату принесенных репрессированным материальных и моральных потерь и ввели льготы. Но потом быстро от них решили избавиться, передав на решение местным властям, которые постарались быстро от этого «хомута» освободиться и лишили почти всех льгот, которые и так составляли лишь мизерную долю того, что сотворила Сталинская репрессия с нами, искалечив жизни миллионам людей.

Получается, что Родина искалечила души и жизнь людей, а потом забыла о них.

Были ли у Вас мысли уехать из страны?

Мысли были, но уезжать творческому человеку сложно из страны, в которой прошла основная часть жизни, и ты прирос к этой стране корнями и сердцем. Где ты творил и писал под впечатлением того, что было вокруг тебя всю прожитую жизнь. Не к власти, не к тому, что твориться в стране прикипел, а к людям, природе, этим местам, погостам, где покоятся твои близкие и друзья.

Ну и, конечно, языковые барьеры играют большую роль. Поэтому, хотя и противно смотреть на сегодняшнею обстановку в стране, этот хаос и беспредел, пока придется еще жить здесь. Ну, если так же будет и дальше, придется серьезно думать. Я привык к дому, своему кабинету, где знаешь все наизусть и жалко расставаться. Хотя мне и пытаются доказать, что это материальная привязанность, но я считаю это духовной силой притяжения, потому что все пропитано духом моего творчества.

Как и когда Вы получали свои звания и награды? Когда Вас поощряли в последний раз?

В 1987 году мне вручили медаль «Ветеран труда».
Звание «Заслуженный артист России мне присвоили в 1995 году.
Ну а последние, если это можно назвать наградами, мне вручили к 70 летнему юбилею «Благодарность» от Губернатора Приморского края С.М. Дарькина, и «Благодарственное письмо» от и.о. Главы администрации г. Владивостока О.Н. Козерацкой, это было в 2007 году. Я не считаю Почетные грамоты, их очень много.

Что еще осталось нереализованным в творческом плане?

Мне очень хочется закончить начатую большую работу над фундаментальной кантатой, так пока я определил жанр своей новой работы. А потом в процессе работы он может и измениться.

Есть намерение продолжить работу над антологией советской песни. Ведь сейчас нет песен и нет музыкального искусства, нет песенного жанра, есть «композиции» и есть шоу бизнес, а это не искусство. Это бизнес с его законами, жестким и жестокими и это все и отражается на творчестве.

Я вспоминаю, как Яну Френкелю как-то на встрече задали вопрос: Как он относится к рок- музыке? Он ответил, что «рок – это не музыка, это социальное явление. И отношусь я к нему также как к социальному явлению». Я с ним полностью согласен.

Вот и получается что не реализованного еще много, но уж сколько успеем, это зависит от Всевышнего. Будем стараться.