Зеев Гейзель: в песне должна быть изюминка, превращающая ее в еврейскую

Наш гость Зеев  Гейзель, автор и исполнитель, бард, переводчик на иврит, в прошлом преподаватель иврита в подполье, отказник, советник премьер-министра Израиля Беньямина Нетаньяну по алие и абсорбции.

Зеев Гейзель приезжал в Киев с концертом бардовской песни на иврите на 100-летие Галицкой синагоги. Он исполнял песни Окуджавы, Никитина и Высоцкого, песни из наших любимых фильмов «Белое солнце пустыни», «Бумбараш», «Ирония судьбы». Как оказалось, «надежды маленький оркестрик», «здесь лапы у елей дрожат на ветру», «под музыку Вивальди» и многие другие песни, живущие в наших душах и нашем сознании на русском языке, превосходно звучат на иврите в исполнении Зеева Гейзеля.

Эксклюзивное интервью Зеева Гейзеля главному редактору газеты «Киев еврейский» Элеоноре Гройсман.

Э.Г. – Как появилось желание перевести бардовскую песню на иврит?

З.Г. – Есть такая певица Лариса Герштейн. Она ко мне обратилась с просьбой, чтобы я перевел несколько песен. Я и перевел. Мне приходилось много летать, и я переводил песни в самолетах. Она мне как-то сказала, что есть песни, которые перевести нельзя, например «Грузинская застольная». Я сказал, что для меня это звучит как оскорбление. И перевел.

Я перевел десять песен, потом  как-то разошелся, стал переводить дальше, и перевел Окуджаву, потом Никитина, потоп рискнул перевести Высоцкого для супруги. Так посмотрел, оказалось, уже двести  песен.

Э.Г. – С бардовским состоянием души естественнее жить в Украине или в Израиле?

З.Г. – Моей душе в любом варианте естественнее жить в Израиле.

Э.Г. – Какие чувства Вы испытали чувства, когда приехали в Украину?

З.Г. – Это мне до сих пор в каком-то смысле странно. Потому что, когда я уезжал из Советского Союза, я думал, что я сюда вообще никогда не приеду.

К Киеву у меня как раз вполне теплые чувства.

Э.Г. – А уезжали Вы из какого города?

З.Г. – Из Москвы.
В девяносто восьмом году мне предложили быть послом Израиля в Украине, но по разным причинам,  я прекратил политическую деятельность и послом не стал. Когда встал вопрос о поездке,  моя жена, которая родилась в Израиле, сказала, что в Москву ни в коем случае не поедем, а в Киев – можно.

Э.Г. – Какую песню вы считаете еврейской?

З.Г. – В песне должна быть такая изюминка, превращающая ее в еврейскую. Вот, например, «Грузинская застольная»,  конечно же, она еврейская. Потому что в ней поется про осенние праздники. Вроде бы про сбор урожая, но что для еврея осенние праздники – это время, когда нужно подойти и извиниться перед людьми и перед Всевышним, чтобы они тебя оценили – кто ты и чего ты стоишь. Как же эта песня может быть не еврейской, даже если она называется грузинской?

Еврейская – это та песня, в которой есть нечто, что заставляет еврея задуматься.

Это та песня, которая воспринимается ивритскими слушателями как неперевод.

Э.Г. – Есть барды в Израиле, которые сразу пишут на иврите?

З.Г. – Да, конечно. Даже я иногда пишу на иврите.

Э.Г. – А до того, как Вы перевели бардовские песни  на иврит, вы представляли себе, что русские песни будут так мелодично и замечательно звучать на иврите?  Что можно перепеть Высоцкого, так, что это не только не будет резать слух, а будет вызывать восторг у человека, который знает эти песни наизусть?

З.Г. – Если вы думаете, что я заранее знаю,  что получится, то я никогда этого не знаю. Когда начинал, тем более не знал.

Э.Г. – Чем вызван ваш интерес к переводу песен на иврит?

З.Г. -Я хотел познакомить с песней мою жену, которая не говорит по-русски. Многие бардовские песни – это именно то, чего так не хватает в Израиле. Например, в сорокоградусную израильскую жару очень кстати будет спеть «лыжи у печки стоят».

Мне интересно переводить песни на иврит. Иврит – это язык, на котором создан мир, если считать, что создание мира – это не интересное занятие, – мне это будет странно.

Э.Г.- Спасибо за доставленное удовольствие.